Каждый раз, когда некая страна начинает
проявлять интерес к проблеме морского змея,
после наблюдений, проведенных достаточным
количеством народа, или же внушительных
заявлений прославленных ученых можно встретить
одно и то же явление. Растет число как подлинных,
так и ложных свидетельств, и случается конфуз:
оказывается, описываемых типов-то несколько!
Во Франции, впрочем, последствия дела о бухте
Алонг ощутились вообще довольно нескоро и весьма
слабо. Можно было видеть, как появлялись год от
года статьи разных знаменитостей, по большей
части зоологов, но в великосветском обществе
почти никаких реакций не было. Без отважной
инициативы провинциального ежедневника
“Уэст-Эклер” в 1922 году досье французского
морского змея вообще осталось бы плачевно худым.
Здесь не случалось ничего похожего на поток
информации, отвечающий в Великобритании на
каждый важный и неожиданный поворот дела.
Но свидетельства тем не менее имелись.
Так, 13 апреля 1905 года капитан П. Гюйю,
возвращавшийся из Чили на борту “Роны”, как раз
перед тем, как миновать мыс Горн, имел весьма
странную встречу:
“...Я увидел, как метрах в двадцати по
кильватеру на высоту метра в полтора из воды
высунулась голова животного, которого я, скорее,
всего могу сравнить с теми, которыми украшались
носы кораблей скандинавских пиратов и больших
джонок на Нигере. Животное, казалось, было в
растерянности. Я видел лишь шею и голову, которые
вздымались в ответ на извивы туловища, которое
мне показалось довольно большим. Оно двигалось с
весьма значительной скоростью”.
Вот и первое сообщение о морском змее из южного
полушария, с широты столь же далекой, как Южная
Америка, из мест, редко посещаемых кем-либо, кроме
моряков. Впрочем, должен подчеркнуть, что это
единственное донесение. Я не нашел ни одного
наблюдения морского змея с морских просторов
Чили и Перу, как, впрочем, и со всего восточного
побережья Южной Америки.
Последующие наблюдения происходили в
Средиземном море, недалеко от берегов Корсики. В
октябре 1907 года рыбаки из Кальви видели в заливе
Порто то, что они поначалу приняли за связку
плывущих тел, но что впоследствии оказалось
морским чудовищем метров в шестьдесят. Объятые
ужасом, люди поспешили к берегу, где переполошили
всех своих коллег. Тут же все население побережья
облепило скалы, чтобы увидеть, как морской змей
плавает на поверхности.
В течение нескольких последующих дней рыбаки
не осмеливались выходить в море, они даже
требовали от коменданта морского округа Аяччо
выслать миноносец для устрашения монстра.
Среди свидетельств, появившихся благодаря
дознанию, проведенному “Уэст-Эклер”, одно из
самых ценных приводит нас в бухту Алонг. Его
автор, один капитан дальнего плавания из
Гранвилля — увы! — отказался, боясь показаться
смешным, позволить опубликовать свое имя. Но
точность деталей, которые он дает, позволяет
установить его без особого труда:
.“В июне 1908 года, когда я был капитаном парохода
“Ханой”, принадлежавшего А.-Р. Мартии из
Хайпонга, и находился в шесть часов утра
приблизительно в пяти милях к востоку от острова
Норвей, расположенного при входе в бухту Алонг
(Тонкий); я стоял у руля и правил' между островом и
землей, когда вдруг увидел это самое.
Я заметил довольно далеко впереди некую черную
массу, которую поначалу принял за корпус
опрокинувшегося судна. Приблизившись и
всмотревшись через бинокль, я обнаружил, что у
него странная форма. Это напоминало скелет, на
который кто-то туго натянул ткань. Бока были
очень четко видны, и спинной хребет сильно
выступал. При взгляде на него сбоку и не совсем
вблизи мне казалось, что он представляет собой
что-то зазубренное, так как ребра слишком
выступали. Я лично видел его почти в три четверти
оборота, что позволяет мне дать достаточно
точные оценки размеров.
Окрас был черный: длина примерно пять метров и
ширина полтора. Оно -было совершенно недвижно.
Пока я спрашивал себя, что же это может такое
быть, мы продолжали приближаться, и я стал ясно
различать все детали. Когда мы оказались метрах в
тридцати, вынырнула огромная голова метрах в
четырех-пяти от того, что я видел раньше, и,
следовательно, настолько же близко ко мне.
Хотя и изумленный этим внезапным появлением, я
все же разглядел ее весьма хорошо — больше всего
она напоминала черепашью, но только была более
вытянута и величиной от шестидесяти сантиметров
до метра; имела два больших черно-белых
сверкающих глаза и крепкие ноздри. Голова была
черноватая, как и все остальное. Я не видел
челюстей, рот был закрыт, но этот рот был ясно
различим и больших размеров.
Голова повернулась, чтобы поглядеть на судно,
раздался шумный выход без выброса воды, и она тут
же погрузилась, увлекая остальную часть тела и
вызвав сильное волнение на поверхности.
Прибыв на место, где находилось животное, я не
увидел ничего, кроме ряби на воде.
При всех размерах и пропорциях этого животного
его невозможно спутать с черепахой. Во-первых, не
было никакого панциря или чешуи, в этом я уверен.
Кожа напоминала, скорее, старую дубленую телячью,
и в свой бинокль я это хорошо разглядел.
Голова высунулась лишь на несколько секунд, и я
не успел навести бинокль, но она была очень
близко, может быть в двадцати пяти метрах; что
меня больше всего поразило, так это глаза.
Морская черепаха имеет маленькие глазки,
прикрытые пленкой, а совсем не огромные
светящиеся, как здесь. И потом, насколько я знаю,
черепах таких размеров не бывает.
От головы до видной части тела было около
десяти метров: следовательно, это было
необычайно большое животное.
Судя по волнению воды в момент его нырка и по
той части туловища, которую я видел, форма этого
зверя должна быть следующей: очень удлиненная и
гибкая шея, определяемая по расстоянию от головы
до видимой части туловища и еще по тому, как
голова поворачивалась без всякого изменения
положения средней части; затем сильное вздутие в
середине, эту часть я видел, и затем хвост,
достаточно длинный, который не появлялся наружу,
но был очень четко обозначен волнением воды.
Наблюдения были слегка затруднены тем, что
солнце находилось частью за облаками и
отбрасывало слепящие белые отблески на
поверхность воды, которые мешали глядеть в
глубину”.
Последняя фраза может, вероятно, объяснить
некоторые расхождения между этим свидетельством
и другими касательно дракона из бухты Алонг.
Нелишне также упомянуть, что тамошний климат
больше похож на британский, чем на островной
средиземноморский. Подробность относительно
явно выступающего характера боков и спинного
хребта — это, безусловно, самое изумительное во
всем описании. Она заставляет думать о
параллельных гребнях, которые украшают часть
панциря черепахи Люта и совсем другую часть
туловища китовой акулы и которые служат для
устойчивости этих пловцов. Но наш зверь не мог
быть ни тем ни другим, так как у рыб, как и у
рептилий, эти гребни располагаются вдоль тела.
Кроме того, черепаха Люта намного меньше
размерами, а у китовой акулы нет ярко выраженной
шеи. И к тому же будет несколько натянутым
предположение, что подобный выступающего вида
позвоночник мог быть принят другими
наблюдателями за зубчатый гребень. Следует
вообще спросить себя: а было ли это нормальное
животное? Морские млекопитающие по очевидным
причинам обычно жирны, защищаясь от подводного
холода толстым слоем “лярда”. Или здесь речь
идет об экземпляре, исхудавшем по болезни или по
старости? Это маловероятно. Объяснение, которое я
лично предлагаю, таково: этот явно истощенный вид
дракона из бухты Алонг может создаваться неким
панцирем из поперечных полос, таким же, какой
существует у броненосцев.
У нас в распоряжении очень мало сведений
относительно встречи с морским змеем в августе
1910 года одного славного мореплавателя, командира
ле Льевра, который двадцать два раза пересекал
мыс Горн за свою долгую карьеру. В двадцати пяти
милях от Мозамбик-ского пролива еще в молодости
он видел, как прямо в уровень с водой рядом
проплыл морской монстр, несколько раз разинув
свою огромную пасть. По словам моряка, животное
достигало семидесяти метров в длину, а в диаметре
было с бочку на 800 литров. Эти данные, конечно же,
несколько преувеличены.
В течение лета 1911 года некий морской монстр
более скромных размеров показался наконец в
самой Франции и даже перед французами. Все
произошло в море у Сэн-Ке-Портрье в бухте Сэн-Брие
(Северный берег); свидетелями тому был господин
Франсуа Желяр с двумя сестрами, главный редактор
“Земли и жизни”,— его статья по этому поводу
была написана лишь в 1934 году:
“Мы кончили завтракать, и было примерно час
пополудни, когда моя сестра, вдова Оливье,
закричала: “Смотрите, вон собака купается!” В
направлении, которое она указала, мои глаза
различили сначала скольжение некой яхты под
парусом, потом я заметил между лодкой и берегом,
но гораздо ближе к берегу животное, на которое
она призывала посмотреть и которое я, не особенно
всматриваясь, принял за собаку одного из членов
экипажа. Однако она приближалась к нам, и я не
переставал удивляться одновременно и той
скорости, с которой она плыла, и длине шеи,
которую она высовывала из воды.
Я навел на странного пловца морской бинокль,
оказавшийся под рукой, и тотчас обнаружил, что
пловец не имеет ничего общего с собакой. Также
мне не приходили на ум никакие другие сравнения,
и только при дальнейшем приближении зверя меня
внезапно осенило, что я наблюдаю лишь часть тела,
а точнее, шею и голову, которые внешне весьма
походили на жирафьи.
Однако, двигаясь, зверь оказался еще ближе ко
мне, и тогда я различил странные особенности его
анатомии. Наблюдался некий купол или горб,
который торчал наружу на некотором расстоянии от
шеи. Полное неведение относительно строения
остальной части туловища, погруженного в воду,
заставило меня вообразить, что передо мной
колоссальная змея, и я поэтому решил, что эта
сферическая выпуклость является просто одним из
ее колец. Однако вскоре я с удивлением обнаружил,
что эта выпуклость остается недвижной в водной
борозде, которую прорывала на воде шея животного,
как нос корабля, и никак не участвует в этих
движениях, а только им подчиняется.
Прочие части тела были совершенно скрыты в
море, но на небольшой глубине, что было заметно по
сильному волнению на воде. На некотором
расстоянии от головы, которое, как мне
показалось, было не меньше десяти метров,
бурление указывало расположение хвостового
плавника, который, вероятно, и был основным
инструментом передвижения”.
Животное плыло с такой скоростью, что, когда оно
рванулось к группке скал, продолжающих мыс,
свидетели на секунду решили, что оно собирается
броситься на них. Но на самом деле, проплыв с
сотню метров, оно резко развернулось и
направилось в открытое море. Немного позже еще
одно животное, во всем схожее, присоединилось к
первому, и оба чудища удалились от берегов
Франции, столь полной симпатии и понимания к
морским змеям всех видов.